Большинство продуктов у нас отечественного производства. Но что-то все же импортировалась из недружественных стран. Например, поставки атлантической сельди снизились, семгу с Фарерских островов перестали возить. Поставки какой продукции прекратились вовсе? Есть чем заменить?
Сергей Данкверт: Не понимаю, как Россия вообще может быть зависима хоть от какого-то импорта рыбы. Это несуществующая проблема.
Вот перестала нам поставлять Норвегия лосося в свое время — сразу стали своего больше выращивать, покупать в других странах.
А теперь сами удивляемся: а чего мы раньше-то не покупали рыбу у того же Ирана? Там в Красном море и дорадо, и сибас, и чего только нет.
В 2022 году поставки лосося из Ирана, а также из Турции увеличились. Вместе с тем, традиционно лосось также поставляется в значительных объемах из Чили, это свыше 33 тыс. тонн ежегодно.
А сельдь мы всегда добывали свою — тихоокеанскую и атлантическую. Но когда открыли экспорт, нашим рыбакам стало выгодно из Мурманска отправлять селедку прямиком в Амстердам. Кстати, Голландия и весь Евросоюз продолжают по сей день ее покупать.
Россельхознадзор в 2022 году вводил запреты на поставки импортных овощей, фруктов, семян, инкубационных яиц из ряда стран. Не возникает ли на рынке дефицита из-за таких ограничений?
Сергей Данкверт: Вы разве заметили в магазинах недостаток какой-то из перечисленной продукции? А дефицит инкубационных яиц — вообще миф.
Если мы раньше завозили в страну 650 млн штук яиц в год, то в 2022 году импорт составил уже 450-470 млн штук. То есть сократили ввоз на 200 млн штук. При этом производство мяса птицы внутри страны увеличили на 3-4%.
Выходит, наши ограничения если и повлияли, то только положительно.
Дефицит инкубационного яйца — не более чем миф. Его импорт в Россию сократился почти на треть, а производство мяса птицы в РФ увеличилось
Зато если мы не будем вводить запретов, последствия для российского рынка могут быть куда более серьезными.
Например, сейчас закрыты поставки растениеводческой продукции из Боснии и Герцеговины, а также Македонии. Обнаружили во ввезенных оттуда грушах мраморных клопов.
Распространение этого вредителя может привести к снижению урожайности до 80% ценных сельскохозяйственных культур, в том числе зерновых и плодовых.
Обычно мы сначала ограничиваем допуск на наш рынок для всей страны, а потом уже работаем точечно с конкретными предприятиями, которые могут доказать, что готовы обеспечивать безопасность своей продукции. И затем эти предприятия проверяем. Схема взаимодействия уже отработана: регистрация предприятия в нашей системе — аттестация — допуск на рынок. Иначе никак.
Вместо защиты — вред
А нет ли риска дефицита вакцин?
Сергей Данкверт: Надо признать, иностранные компании умеют отлично продавать свой продукт и лоббировать свои интересы.
Они говорят: «Берите наше инкубационные яйцо и наши же вакцины для птицы, мы обеспечим вам полное сопровождение».
Свозили раз ветеринарных врачей, работающих в компаниях и ветклиниках, в тур в Доминикану — и те сразу же уверовали в качество импортных вакцин.
Но чем больше мы погружались в изучение этого вопроса, тем больше убеждались, что хваленое качество иностранных вакцин — не более чем плод воображения. Самые крупные фирмы не могут пройти наш элементарный контроль. Если применять их вакцины, не защиту получишь, а, наоборот, букет заболеваний.
На протяжении многих лет иностранные производители лекарственных средств активно вмешивались в наше ветеринарное законодательство. К чему это привело? Если мы обнаруживаем, что их вакцина небезопасна, закрыть поставки с завода-производителя не можем — нужно проверять чуть ли не каждый флакон с вакциной.
В результате наш рынок подвергается серьезной опасности. Нам большого труда стоило пойти по пути ужесточения контроля за ввозом лекарственных средств для ветеринарии. Но мы видим огромное сопротивление со стороны иностранных компаний, которые пытаются как минимум перенести сроки вступления в силу этих поправок на несколько лет.
https://www.youtube.com/watch?v=F2l1DKLz7Dg\u0026pp=ygVP0JHRg9C00LXRgiDQu9C4INC00LXRhNC40YbQuNGCINGC0L7QstCw0YDQvtCyINCyINCg0L7RgdGB0LjQuCDQsiAyMDIzINCz0L7QtNGDPw%3D%3D
В США российские продукты пустят только, когда им будет нечего есть
С другой стороны, производство наших вакцин, например, живых вакцин для птицы, за год увеличилось вдвое — с 6 млрд доз до более чем 12 млрд. О чем это говорит? Владельцы предприятий, посоветовавшись с нами, совместно с российскими институтами потихоньку начинают разрабатывать вакцины именно под нужный им тип заболеваний, применяют и убеждаются в их эффективности.
У нас в СССР была очень сильная биологическая промышленность. Мы не возили ничего из США. И ветеринария была у нас самой серьезной отраслью, потому что от этого многое зависело. Поэтому мы сейчас должны идти по пути обеспечения независимости в ветеринарии.
Россельхознадзор с 2022 года контролирует ввоз агрохимикатов. Что выявили за это время? Как можно исправить ситуацию?
Сергей Данкверт: Выявили мы то же самое — западные химические концерны, которые имеют хорошее лобби, крайне заинтересованы в том, чтобы мы с вами использовали как можно больше их химии при производстве продуктов. Потому что для них это серьезные деньги, особенно на фоне того, что происходит сейчас.
Например, неоникотиноиды (инсектицид для борьбы с различными вредителями. — Прим. ред.) в Европе запрещены, а у нас разрешены. Европа отказывается от глифосата (гербицид, использующийся для борьбы с сорняками.
— Прим. ред.), а мы в ЕАЭС увеличиваем нормы использования в 130 раз. Это же так удобно: облил все глифосатом — и спи спокойно. А то, что мы потом этот глифосат обнаруживаем в почве, продуктах, никого не волнует.
Между тем, в Бразилии зарегистрировано уже более 450 наименований биопестицидов. Первые два биопестицида были разработаны (в том числе в России) 50 лет назад. Но потом у нас все эти компетенции были утеряны. Что это такое? Это когда из одного вида плесени делают «прививку» от плесени, а из грибов делают «настойку», которая уничтожает бактериальные заболевания.
Экспорт российского мяса в 2022 году вырос. Теперь нужно развиватьпоставки готовой продукции. Артем Геодакян / ТАСС
Конечно, химические концерны не заинтересованы в развитии этого направления. Но это направление сейчас весьма востребовано рынком. Биопестициды нужно всячески продвигать. Мы же губим химией нашу природу. Да и за рубежом скоро перестанут покупать нашу продукцию, при производстве которой мы используем запрещенные у них препараты.
Другое дело, что у нас по законодательству производитель биопестицидов должен проходить ровно те же процедуры, что и производитель химии, чтобы выйти с продуктом на рынок. Это же парадокс.
Поэтому мы сейчас просим внести соответствующие изменения в законодательство. Сейчас производитель пестицидов в добровольном порядке предоставляет нам образцы продукции с применением его химии и методику определения остаточных средств.
Как вы думаете, много таких желающих нашлось? Максимум 10%.
Европа — под ударом
У нас сейчас прибавилась продукция из новых регионов. Нет ли опасности завоза вредителей, болезней растений и животных оттуда? Как Украина контролировала эти вопросы?
Сергей Данкверт: Мы говорили не раз, что наши украинские коллеги скрывают настоящую картину и по гриппу птиц, и по африканской чуме свиней. Европе последствий от этого не избежать.
Там уже на сегодняшний день уничтожено от гриппа птиц порядка 60 млн голов. Мы давно предупреждали, что АЧС поразит в Европе все поголовье. Над нами подсмеивались. Но ситуация медленно, но верно идет к этому.
Ведь с этой болезнью крайне сложно бороться.
Первые, кому станет нечего есть, — это Европа. Нарушив энергетический баланс, они не задумывались о том, что в первую очередь это повлияет на сельское хозяйство
Мы тоже с Украиной рядом. Для нас есть опасность?
Сергей Данкверт: Мы сегодня ситуацию контролируем — на территориях, откуда наши таможенники ушли, наши службы вовсю работают. Поэтому если и возникают вспышки, то это единичные случаи, которые мы тут же купируем.
Какие новые направления появились в экспорте нашей продукции? А какие каналы поставок, наоборот, оказались закрыты?
Сергей Данкверт: По большому счету, для нас ничего не изменилось. Потому что мы всегда понимали, что для нас важны в первую очередь Юго-Восточная Азия, государства бывшего СССР.
А Европа и США нас никогда не пустят на свой рынок. Допустим, в США контроль продовольствия осуществляет десяток организаций, включая минобороны, таможню, минсельхоз, минздрав, министерство торговли. Почему так много? Для того, чтобы не допустить нашу продукцию.
Нас пустят только тогда, когда им есть будет нечего. Но, учитывая сложившуюся ситуацию, первые, кому станет нечего есть, — это Европа. Нарушив энергетический баланс, они совершенно не задумывались о том, что в первую очередь это повлияет на сельское хозяйство.
Зиму в Европе, конечно, переживут. Самое страшное начнется в 2023 году, когда фермеры не смогут получить прежних доходов. У них уже идет сокращение производства, дальше будет еще хуже.
Подорожали все энергоресурсы, а за ними удобрения, горючее и все остальное.
Представляете себе, например, птицеводство без электричества, без кондиционирования? Если сейчас Евросоюз не вольет в сельское хозяйство огромные инвестиции, начнется массовое банкротство фермеров.
https://www.youtube.com/watch?v=F2l1DKLz7Dg\u0026pp=YAHIAQE%3D
А для нас сложившаяся ситуация, наоборот, крайне выгодна. Уже сейчас те же Германия, Португалия стали поэтапно увеличивать закупки нашего зерна. А в период введения санкций самым крупным потребителем нашего продовольствия была Латвия, которая брала наше зерно и минудобрения и далее перепродавала.
Уши, лапы, хвосты
Удастся ли открыть китайский рынок для нашей свинины?
Сергей Данкверт: Политика Китая направлена на самообеспечение. Сегодня КНР крупнейший производитель свинины — более 50 млн тонн в год. А мы производим только 5 млн тонн. Да, это огромный рынок. Но все зависит от экономической целесообразности. Например, при крепком рубле экспорт не выглядит привлекательным, внутри страны цена получается выше.
Да и в целом я не уверен, что открытие рынка Китая даст зеленую дорогу для развития нашего свиноводства. Надо думать, как развивать экспорт переработанной продукции, которая будет пользоваться спросом за рубежом.
Это хорошо видно на примере зерна. Мы 10 лет не могли наладить экспорт своей муки, а в этом году поставки выросли чуть ли не в четыре раза — было 250 тыс. тонн, а к концу 2022 года достигли отметки в 1 млн тонн. Подстегнули экспортные квоты и пошлины на зерно. Вывозить зерно в виде муки стало выгоднее.
То же самое с поставками свинины в Китай. Учитывая, что у нас периодически возникает АЧС, у готовой продукции гораздо больше вероятности экспорта. Надо просто учитывать специфику Китая. Ну любят там желудки, уши, хвосты. Так давайте подумаем, как поставлять туда не просто ноги или хвосты, а в каком-нибудь желе или в виде особых сосисок.
РГ/Леонид Кулешов/Татьяна Карабут
Да и не надо зацикливаться на Китае. Ни к чему хорошему зависимость от одного импортера не приводит. Пример тому — Бразилия. Закрыли для нее Китай — рынок рухнул. У нас должны быть диверсифицированные поставки во многие страны. Есть перспективы даже в мусульманских странах — тех же китайцев там треть населения.
Но и на сегодняшний момент продвижение в этом вопросе есть. На 30 декабря 2022 года экспорт свинины составил 149 тыс. тонн, а в 2021 году на ту же дату было 126 тыс. тонн. Мяса птицы поставлено 343 тыс. тонн против 281 тыс. тонн в 2021 году. Поставки говядины увеличились с 31 тыс. тонн до 34 тыс. тонн.
Западные химические концерны крайне заинтересованы в том, чтобы мы использовали как можно больше их химии в производстве продуктов. Для них это серьезные деньги, особенно на фоне сегодняшней ситуации. Но нам надо развивать производство безопасных для земли и продуктов биопестицидов
Год назад Китай открыл свой рынок для российской пшеницы. Увеличились поставки?
Сергей Данкверт: Сейчас они на уровне 2021 года как раз потому, что туда оказалось нецелесообразно везти с экономической точки зрения — крепкий рубль сдерживал экспорт.
Восстановились ли поставки нашей рыбы в Китай после существенного сокращения в пандемию?
Сергей Данкверт: Полностью восстановились. Определенные антиковидные требования с их стороны сохраняются. Но мы с китайскими коллегами находимся в постоянном контакте, и если возникают вопросы, оперативно решаем.
«Загранпаспорт» для питомца
Недавно проходила информация, что владельцы домашних животных не могут их вывезти за границу с российскими прививками. Так ли это?
Сергей Данкверт: Нам неизвестны случаи, когда кого-то не выпустили с питомцем за границу из-за того, что они привили животное российскими вакцинами. В Россельхознадзор не поступало ни одного заявления по этому поводу. Если у вас есть такие примеры, обращайтесь — будем разбираться.
У каждой страны свои прививки от бешенства, чумы и остальных болезней. И ни в одном ветеринарном сертификате не указано, чьи вакцины должны использоваться. Это общемировая практика.
https://www.youtube.com/watch?v=O4hM6lF7C6w\u0026pp=ygVP0JHRg9C00LXRgiDQu9C4INC00LXRhNC40YbQuNGCINGC0L7QstCw0YDQvtCyINCyINCg0L7RgdGB0LjQuCDQsiAyMDIzINCz0L7QtNGDPw%3D%3D
Откуда в Калининграде «санкционка»
Сергей Алексеевич, в Калининградской области, несмотря на действующие запреты, участились случаи поставок некачественной продукции из Польши, Прибалтики и других стран.
В качестве примеров можно привести польское молоко или африканские розы с цветочным трипсом.
Нужно ли усиливать контроль за качеством ввозимых в эксклав продуктов в современных санкционных условиях, и как на вопросы продовольственной безопасности реагируют европейские соседи?
Сергей Данкверт: Все мясные и молочные продукты сегодня запрещено провозить через границу. Эти товары из соседней Польши или Литвы привозят в Калининград для личного потребления, а потом незаконно реализуют на улицах и в небольших магазинах.
Здесь необходимо вносить более жесткие изменения в действующее законодательство. Например, если вы попробуете провезти мясо или молочку в Европу, вам просто аннулируют визу и выдавать ее больше не будут. Возможно, нам следует пойти по такому же пути.
За недопуском запрещенной продукции следит не только Россельхознадзор, но и таможенные органы, полиция. Нужно налаживать более эффективное межведомственное взаимодействие. Калининградскому обществу потребителей также следует быть более активным и фиксировать все случаи нелегальной торговли санкционкой с дальнейшим обращением к нам или Роспотребнадзору.
Западный российский эксклав сегодня постепенно превращается в самодостаточный регион. Яркий тому пример — местный рыбоконсервный завод, который давно вытеснил с рынка шпроты из Прибалтики.
В целом за счет небольшой территории и непротяженной границы Калининградская область довольно хорошо контролируется, и каких-либо оснований для усиления фитосанитарного контроля мы не видим.
Другое дело, что с европейскими коллегами по этому вопросу стало намного сложнее общаться. Они попросту прекратили переписку.
Например, раньше по вопросам такого карантинного объекта, как цветочный трипс, мы напрямую взаимодействовали со службой производителей теплиц в Голландии и запрещали вывоз и ввоз отдельных зараженных партий. Сейчас диалог прекратился, и контролировать поставки стало сложнее.
И это касается не только цветов. Единственные, кто в последнее время откликался на наши письма и обращения, — это профильные службы Италии и Испании.
Подготовил Денис Гонтарь
Эксперты назвали семь трендов 2023 года в экономике России — РБК
Макроэкономисты АКРА определили ключевые тренды в экономике России, за которыми нужно следить в 2023 году. Среди них — дефицит рабочей силы, переформатирование автомобилестроения, финансируемые государством мегапроекты
Сборка автомобилей на заводе ( Александр Рюмин / ТАСС)
Несмотря на последовательное улучшение макроэкономических показателей России (рост инвестиций в основной капитал, низкий уровень безработицы, рост оптимизма в промышленности и т.д.
), реальный ВВП за полный 2023 год все равно снизится на 1–1,5%, а процесс «структурной трансформации» будет сопряжен с растущими в реальном выражении затратами на труд и высокими бюджетными дефицитами.
Об этом говорится в обновленном прогнозе рейтингового агентства АКРА за авторством аналитиков Дмитрия Куликова и Елены Анисимовой.
Ожидаемое снижение годового ВВП после спада на 2,1% в 2022 году обусловлено высокой базой по большей части «досанкционного» первого квартала 2022-го.
Как объясняют авторы прогноза, уровень ВВП во втором, третьем и четвертом кварталах прошлого года был на 4–5% ниже, чем в январе—марте, поэтому даже при возможном росте экономики во втором—четвертом кварталах 2023 года по отношению к соответствующим периодам предыдущего года этого не хватит, чтобы вывести в плюс показатель по всем кварталам 2023-го.
Куликов и Анисимова указывают, что это главное количественное изменение их ожиданий по сравнению с макропрогнозом от конца ноября: тогда они оценивали, что ВВП в 2023 году снизится на 2,8% после спада на 4% в 2022-м.
АКРА пишет, что прогнозируемое снижение ВВП в пределах 1,5% в 2023 году является результатом комбинации таких ожидаемых факторов, как:
- сокращение добычи и переработки в нефтегазовом секторе (каждый процент сокращения деловой активности в секторе дает приблизительно минус 0,2 п.п. к ВВП при прочих равных);
- «слабоположительный» вклад госрасходов в прирост ВВП после вклада 0,5 п.п. по 2022 году;
- инфраструктурные инвестиции и строительство в интересах промышленности (местный бизнес получает «защиту» от внешней конкуренции и возможность занять освободившиеся ниши, но для этого нужно вкладываться в изменение транспортной инфраструктуры и логистики);
- потенциал роста потребления в результате небольшого роста реальных располагаемых доходов населения (на 1,1–1,9%).
АКРА выделило семь трендов, которые будут обусловливать неравномерную реакцию отраслей и территорий.
Во-первых, они ожидают, что физические объемы производства в нефтегазовом секторе снизятся на 3–5% по сравнению с показателем 2022 года из-за более сложных условий для экспорта, и это прежде всего затронет нефтепереработку.
На этом фоне восточносибирские месторождения будут разрабатываться относительно активнее, а в Ямало-Ненецком автономном округе, где значительная доля экспорта приходилась на выведенный из строя газопровод «Северный поток», и в некоторых регионах Поволжья и Западной Сибири производство скорее сократится.
Во-вторых, изменяются логистика, география спроса на транспортные услуги и инфраструктуру, и бенефициарами этого могут стать южные приграничные регионы.
Переориентация торговых потоков оказывает влияние на увеличение поставок через южные порты, подтверждал Банк России в публикации «Региональная экономика» в начале марта. В частности, грузооборот портов Азово-Черноморского бассейна в январе увеличился на 23% в годовом выражении, говорилось в обзоре.
Однако пропускная способность восточных и южных транспортно-логистических коридоров недостаточна, из-за чего предприятиям трудно перенаправлять экспорт на новые рынки, замечали в ЦБ.
В периоды, когда есть турбулентность — конъюнктурная или геополитическая, как сейчас, — всегда усиливаются межрегиональные колебания, отмечает директор ИНП РАН Александр Широв. «Региональная экономическая динамика где-то на 80% зависит от того, что происходит в экономике страны в целом, и на 20% от специфики региона — структуры экономики и внутренних факторов роста», — говорит он.
Неравномерный рост зарплат
Дефицит рабочей силы — третий тренд. Как писал РБК в начале марта, он формируется прежде всего демографическими причинами (включая естественную убыль населения, релокацию высококвалифицированных специалистов за рубеж и снижение количества мигрантов).
В декабре 2022 года каждое второе предприятие испытывало дефицит обычных специалистов, а треть компаний сообщали о нехватке квалифицированных работников, указывал Банк России (.pdf).
Недостаток квалифицированных кадров в 2022 году стал главной проблемой крупного российского бизнеса (на это указали 53% предприятий), следует из доклада о состоянии делового климата в России, опубликованного Российским союзом промышленников и предпринимателей в марте 2023 года.
АКРА отмечает, что данный тренд «приводит к неравномерному росту заработных плат — потенциально более интенсивному в крупных городах — и усилению перетока населения из малых агломераций в более крупные».
С точки зрения дефицита квалифицированной рабочей силы большее давление будут испытывать все крупные нестоличные города, а значит, дополнительные риски возникают в Новосибирской, Томской областях и других регионах, указали авторы прогноза.
«Тут важна мобильность трудовых ресурсов, которая в России была традиционно невысокой.
Чтобы утолить кадровый голод, нужно будет привлекать иностранцев, а тут необходима общая макроэкономическая и политическая стабильность», — отмечает директор по инвестициям «Локо-Инвест» Дмитрий Полевой.
В свою очередь, Широв подчеркивает, что проблема России не с количеством трудовых ресурсов в целом, а с нехваткой высококвалифицированной рабочей силы.
Автомобили, ВПК и госрасходы
Среди «промышленных» трендов (четвертый и пятый) АКРА выделяет смену цепочек производства в автомобильной отрасли, в которой был зафиксирован самый драматичный спад выпуска в 2022 году (на 51%), и новый импульс для «старого» машиностроения, включая ОПК.
После ухода ранее популярных в России автомобильных брендов часть предприятий анонсировали или ожидают запуска сборки иных автомобильных марок, однако даже в случае начала производства китайских аналогов быстрый выход на уровень 2021 года вряд ли возможен, констатируют эксперты АКРА.
В свою очередь, регионы со значительной долей оборонной промышленности (Ростовская, Курганская, Свердловская, Брянская области), как правило, демонстрируют значительный рост совокупного индекса промышленного производства: на фоне общестранового снижения на 0,6% промышленный выпуск, например, в Ростовской области увеличился на 7,8%, в Брянской — на 17,7%, следует из данных Росстата.
Широв согласен, что в регионах с концентрацией предприятий ОПК ситуация лучше, чем в других, однако рост государственных затрат на оборону будет иметь эффект на экономику в ближайшие один-два года, а затем ситуация выровняется.
Позитивный эффект роста выпуска и доходов в регионах с высокой долей ОПК должен использоваться для трансформации их экономик, иначе после окончания спецоперации и спроса на оборонные заказы выпуск и доходы там упадут, предупреждает Полевой.
В плане капиталовложений (АКРА прогнозирует их динамику от минус 0,8% до нуля в 2023 году после роста на 4,6% в 2022-м) приоритетом становятся концентрированные инвестиции и мегапроекты (это шестой тренд). По оценке АКРА, в прошлом году доля государства в финансировании инвестиций в основной капитал выросла на 4 п.п. (3 п.п. напрямую и 1 п.п.
за счет госкомпаний). «Специфика государственных инвестиций заключается в том, что они традиционно тяготеют к крупным территориально сконцентрированным проектам, которые легче планировать и контролировать.
Таким образом, относительное преимущество получают регионы и отрасли, обеспечивающие подобные проекты — как правило, уже начатые», — размышляют авторы.
Наконец, финальный тренд — это ускорение «вертикализации» бюджетов, более интенсивное перераспределение бюджетных средств.
В 2022 году такие регионы, как Нижегородская, Кемеровская и Московская области, Краснодарский и Хабаровский края, уже выиграли от рефинансирования коммерческого долга бюджетными кредитами или от новых инфраструктурных кредитов со стороны государства.
В будущем этот процесс может позитивно повлиять на восточные и юго-восточные регионы России за счет направления государственных инвестиций на развитие инфраструктуры, считают в АКРА. Но, как указывает Широв, «российская экономика сильно нарастила расходы бюджета в 2022 году и начале 2023-го, что сокращает потенциал дальнейшего наращивания».
Профессор Липсиц: в экономике России к началу лета кончился деньгопад
Накануне Минфин озвучил предварительную оценку доходов и расходов госбюджета по итогам первых пяти месяцев года. Доходы сократились на 19% к аналогичному периоду прошлого года (только нефтегазовые доходы рухнули на 50%). Расходы выросли на 27%. Дефицит бюджета превысил годовой прогноз и составил 3,4 трлн рублей.
Налоги и инфляция: дефицит бюджета покроют россияне
Игорь Липсиц отмечает, что вынужденный бросок в объятия восточных партнеров не спас российскую экономику. Кассовый разрыв бюджета поначалу может быть закрыт, например, за счет Фонда национального благосостояния.
«Фондов капитального ремонта жилья или даже Фонда кино — всё это запасы, сделанные в прошлые годы, и они будут проедаться», — отмечает Липсиц. «Под нож» государство пустило даже свою главную «кормилицу» — нефтяную промышленность.
«У крупного бизнеса отнимают деньги за счет налога на сверхприбыль. Делается это по топорному принципу — „Большой? Отдай! Больше миллиарда? Отдай!“. Откачивают деньги и с фондового рынка через продажу облигаций федерального займа. Для этого государству приходится повышать предлагаемую доходность этих ценных бумаг. Она итак уже близка к 11% годовых и будет расти дальше», — продолжает Липсиц.
И, как уже прогнозировал экономист, дальше государство, по мере оскудения казны, начнет занимать у рядовых россиян.
«Уровень жизни будет падать, вложения в гражданскую экономику — сокращаться, многие бизнесы станут убыточными и закроются. Экономика будет ветшать, но на армию, военную технику и силовые ведомства деньги всё равно найдутся. И оплачивать всё это будет именно население России самым непосредственным образом — через налоги, инфляцию и девальвацию рубля. Что, собственно, уже происходит», — таков его прогноз.
По данным Росстата, индекс промышленного производства в первом квартале 2023 года составил 99,1% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Положительную динамику обеспечили отрасли, где активно расширялся выпуск продукции, связанной с ОПК. Все терпимо и в сельском хозяйстве.
«В других отраслях всё совсем плохо: обрабатывающая и добывающая промышленность сжались и с трудом пытаются оправиться, доходы от нефти сократились. „Газпром“ в убытках, с алмазами на горизонте большие проблемы. И даже на рынке удобрений тучи сгущаются. Российское государство пытается найти новые рынки сбыта для металла. При этом в Индию черные металлы поставить нельзя, потому что там черная металлургия больше и сильнее, чем в России. Индийская компания ArcelorMittal — № 1 в мире по выплавке стали, а крупнейший российский производитель НЛМК — лишь на 17-м месте», — напоминает Липсиц.
Он также отмечает, что в отечественной добывающей промышленности значительно выросли только добыча и производство стройматериалов. «И это понятно — щебенка, цемент и прочие материалы нужны для создания оборонительных сооружений», — уточнил профессор.
В Азии Россию вывели «за скобки»
Почти 30 лет, которые Россия прожила в режиме рыночной экономики, не были так успешны, как хотелось бы, но и не были полностью потеряны.
Бизнес научился «крутиться и вертеться» (если бы не он, магазины уже пустовали бы и в стране была бы катастрофа), но сама страна застряла у нефтегазовой трубы. И вот теперь все резко изменилось.
Хотя эффект от основных западных санкции в отношении российского нефтегаза был смягчен временем.
«Все скептические оценки, которые делались в начале 2022 года, исходили из того, что система санкций начнет работать сразу. Но основные санкции, например, эмбарго на поставки нефти в Европе, начали работать только в декабре. А эмбарго на поставку нефтепродуктов заработало вообще только в феврале 2023 года.
Был период с февраля по декабрь, когда Россия продавала нефть по безумным ценам и зарабатывала огромные деньги. Российские экономисты, кстати, предлагали немедленно остановить закупки нефти и газа в России, посчитав, что это будет дешевле Европе.
Однако европейские политики испугались, и поэтому Россия девять месяцев жила, купаясь в деньгах», — продолжает Липсиц.
Однако этому «празднику деньгопада» пришел конец. Теперь Россия отдает нефть Индии и Китаю под девизом «лишь бы продать».
Экономист напоминает, что с момента, когда Индия стала доминирующим покупателем российской нефти, на счетах индийских банков скопились огромные суммы. Российские экспортеры не могут их получить потому, что индийская нацвалюта неконвертируемая. Bloomberg сообщает, что Россия не может вывести уже миллиарды долларов в рупиях.
«В итоге индийцы предложили компаниям России на эти рупии покупать государственные облигации Индии, то есть стать — от безнадежности — инвесторами в экономику этой страны. Но нефтяникам всё равно приходится в убыток продавать нефть, потому что иначе придется закрывать скважины», — отмечает экономист.
Ничего хорошего не получается и из дружбы с Китаем. Проект строительства газопровода «Сила Сибири-2» может растянуться на десятилетия. А сам Китай в это время сделал ставку на газ из Туркмении и торопится с запуском «Линии D» — газопровода, который станет четвертой веткой из Центральной Азии в Китай.
«В итоге Китай подписал контракт на маршрут, который идет через страны Средней Азии, Иран, Турцию, Болгарию и потом далее в Европу. Россию вывели за скобки. А новым газопроводом для экономики Китая будет не российская „Сила Сибири — 2“, а труба из богатой газом Туркмении», — отмечает Липсиц.
СВО — не рецепт восстановления экономики
Игорь Липсиц настаивает: не стоит надеяться и на то, что СВО может стимулировать российскую экономику.
Да, сторонники этой идеи ссылаются на американский и японский опыт. Но Америка в 1945 году сделала все, чтобы подвязать весь европейский рынок под американскую индустрию, получая рынок сбыта на годы (иначе американскую экономику с приходом мира ждал бы крах). А Япония стала мощной державой, сделав ставку на инновационное развитие.
«Но в России дорога из военной промышленности на гражданские рынки никогда не была успешной, и вряд ли мы увидим нечто иное в будущем.
Более того, когда мы говорим о подъеме военной промышленности как двигателе экономики, то возникает вопрос, кто платит за банкет. Россия сейчас заказывает больше оружия и бетонных пирамид для оборонительных сооружений.
Оплачивает это государственный бюджет. При этом деньги в этот бюджет собирать всё труднее и труднее», — отмечает Липсиц.
А внедрение мобилизационной экономики, когда начинает складываться государственная система цен, и вовсе чревата конфликтами.
«Начинаешь расширять зону гособоронзаказа, и у тебя автоматически растет зона госзаказа вообще и государственных цен. Сначала это цены на военную технику, потом это цены на металл для этой техники. Затем ты должен установить такие же цены на железную руду и уголь. Это не значит, что вся экономика страны становится сразу мобилизационной. Но это происходит в отраслях, примыкающих к военной индустрии, и потихоньку расползается дальше. И это уничтожает ту ткань частного, рыночного бизнеса, которая так выручила Россию в 2022 году. А значит, всё больше подрывает основы ее устойчивости и способности обеспечивать гражданам страны мало-мальски приемлемые условия жизни — без тотального дефицита товаров и карточек на продукты», — резюмировал экономист.
Глава Газпрома Алексей Миллер пока еще может улыбаться: итоги 2022 года оказались неплохими. Но 73% выручки формировал маржинальный рынок в Европе.
Инфляционный взрыв на Новый год и дефицит под ёлку
Российская экономика может войти в фазу перегрева из-за роста спроса и недостатка предложения. Об этом предупредили аналитик Банка России в бюллетене «О чем говорят тренды».
Эксперты отметили, что во втором квартале экономика остается на траектории роста на фоне возросшего спроса со стороны госсектора, оживления потребительского и инвестиционного поведения частного сектора.
Проблема в том, что предложение за этим не успевает, что может привести к росту цен и другим малоприятным последствиям.
«В случае невозможности закрыть этот разрыв за счет увеличения импорта экономика войдет в фазу перегрева, когда на дальнейший рост спроса будут в большей мере реагировать цены и гораздо в меньшей степени — производство. Если предложение не будет своевременно подстраиваться под расширение спроса, экономика может вступить в фазу перегрева», — заявили в ЦБ.
Проще говоря, если не нарастить внутреннее производство и импорт, возникнет дефицит ряда товаров и поднимутся цены на них вместо роста экономики. Казалось бы, на фоне борьбы за импортозамещение бизнес и производители должны только радоваться, что есть кому продавать свои товары.
Однако во-первых бизнес в условиях неопределенности не стремится сильно вкладываться в расширение производства, и тут уже вопрос к профильным министерствам о том, как работают различные стимулирующие программы и почему до сих пор не создана та самая комфортная атмосфера для развития предпринимательства, о которой давно говорится.
Во-вторых, часть товаров мы по-прежнему не можем импортозаместить, и тут остается уповать только на поставки из-за рубежа по параллельным схемам. Прежде всего, это чипы и все, что касается электроники.
Уже сейчас цены на эти товары начали расти, а со временем не исключено, что мы столкнемся с дефицитом холодильников и смартфонов.
И это, опять же, вопрос к тем, профильным ведомствам, министрам и чиновникам, которые должны обеспечивать и импортозамещение, и технологическую независимость. Разговоров об этом много, да только по факту воз и ныне там.
Впрочем, в ритейле пока дефицита предложения не замечают, хотя и признают, что от инфляции никуда не деться, вопрос в том, какой она будет.
Более того, председатель правления Российской ассоциации экспертов рынка ретейла Андрей Карпов рассказал «СП», что никакого наплыва денег и бума потребительского спроса, которые привели бы к перегреву экономики, в отрасли не наблюдают, скорее, наоборот, покупатели стремятся экономить на всем.
— Не могу констатировать, что у нас чего-то не хватает и есть дефицит тех или иных товаров. Напротив, потребитель более экономно тратит средства. В силу этого стоят продажи, например, квартир. Это тоже важный показатель. Не обязательно смотреть только на продукты питания или одежду, нужно оценивать наличие товаров в целом.
Говорить, что в стране много денег… Да, их достаточно много лежит в банках, но только вот владеет основной массой этих денежных средств 3% населения. Вряд ли у этих людей стоит вопрос, как потратить.
Большая же часть населения ориентируется на формат жесткого дискаунтера, что говорит о достаточно экономном расходовании денег.
На этом фоне говорить, что у нас отсутствует предложение, на мой взгляд, немного странно, тем более что по параллельному импорту отстроены все процессы поставки продукции, которая перестала завозиться официально. У людей, которые сохранили потребление или даже увеличили его, нет никаких проблем с доступом к товарам.
«СП»: А что с внутренним спросом, почему эксперты говорят о наращивании импорта? Разве спрос не должен стимулировать производство внутри страны?
— Если брать ту же легкую промышленность, до 80% товаров производится за пределами России. Так уж сложилось, что в перестроечное время существовавшие мощности были уничтожены или перепрофилированы.
Поэтому дешевле было все это производить и закупать за пределами страны.
Сегодня крупные торговые организации, которые продают товары, сами являются и заказчиками этих товаров в странах Азии и привозят их в Россию.
Если им будет выгодно производить все это внутри страны, если возникнут кластеры по выпуску товаров легкой промышленности и сырья для них, можно будет переходить на внутренне производство. Но сейчас, повторю, многие товары просто выгодней заказывать за границей.
Наращивание собственного производства происходит. Это бизнес делает сам, как только чувствует, что где-то возникает некий вакуум. Сейчас рассматривается нормативное закрепление наличия полки с российской продукцией в непродовольственном сегменте.
Это будет стимулировать вкладывать в производство непродовольственных товаров, которым гарантировано место на полке.
Поэтому на сегодня я бы не сказал, что есть категории товаров с риском сужения или полного исчезновения ассортимента, хотя, возможно, экспертам ЦБ виднее, что ждет нас в будущем.
Руководитель направления финансы и экономика Института современного развития Никита Масленников считает, что риск дефицита и роста цен на определенные группы товаров все же реален, и советует совершать крупные покупки сейчас, если есть возможность.
— Восстановление экономики продолжается, но очень неоднородно. В апреле-мае мы уже увидели снижение деловой активности. Это показатель, что экономика начинает притормаживать.
При этом потребительский спрос потихоньку восстанавливается, хотя еще не вышел на уровень 2021 года. Но дефицит рабочей силы сказывается на росте зарплат и располагаемых доходов.
Тут-то и возникает дисбаланс между спросом и предложением, который может отразиться на ценах.
ЦБ признает, что к концу этого квартала годовая инфляция поднимется. Сейчас она составляет 2,3%, но выйдет на 3,6%, а в третьем квартале превысит и 4%. Значит, финансовые власти не будут снижать ключевую ставку. А дальше уже мяч уходит на половину поля правительства.
«СП»: Что оно может сделать и почему не делало этого до сих пор?
— Оно либо будет подталкивать экономику вверх с помощью бюджетных стимулов, но это довольно проблематично, учитывая, что мы уже перекрыли годовой лимит по дефициту бюджета. Либо будет исправлять ситуацию за счет структурно-политических мер.
Разворот к этому уже начался, утверждена концепция технологического развития до 2030 года. На этой неделе правкомиссия одобрила ряд мер, которые будут подталкивать малый и средний бизнес к росту.
Но все это скажется, в лучшем случае, к концу этого или началу следующего года.
Пока мы имеем эффект разрывов, и нужно иметь в виду, что он может привести к негативным последствиям. Ситуация неопределенная, предприятия говорят, что не видят оснований повышать ценовые ожидания. Но все это очень зыбко, и в любой момент отпускные цены снова выйдут на траекторию роста, что, естественно, переложится на потребителя.
Чтобы избежать этого, нужны стимулирующие меры, которые будут подталкивать бизнес к инвестициям. Кроме того, правительство должно запустить программы переквалификации рабочей силы, дать под них определенные налоговые льготы.
От этих усилий зависит и результат — мы можем закончить год спокойно, а можем получить очень неожиданный инфляционный взрыв. Собственно, это было ясно и в прошлом году.
Справиться с этим можно, но нужно вовремя принять соответствующие решения по стимулированию выпуска.
Какие-то решения уже принимались, но от момента принятия до того, как они начинают сказываться на реальной экономической жизни, проходит время. Всегда возникают контрфакторы. Планируют одно, а жизнь оказывается гораздо жестче. Этот год будет напряженным, и правительству, возможно, придется включать механизмы стимулирования гораздо раньше, чем они планировали.
«СП»: Какие категории товаров в группе риска?
— В строительстве введение в эксплуатацию жилищных площадей сократилось к прошлому году на 14,3%. Казалось бы, строй — не хочу, ан нет. Потому что отрасль сталкивается с ростом цен на базовые материалы и категорический нехваткой рабочей силы.
Если говорить о товарах, это, прежде всего, все, что связано с электроникой, микрочипами, в том числе теми, которые есть в бытовой технике.
Мы уже видим рост цен на эти товары, а по прогнозам любая продукция, где есть чипы, может подорожать на 15−20% в силу их физической нехватки.
Мы готовы произвести нормальный чайник, но не можем поставить в него чип, а без него он просто не будет работать.
Точно так же и с огромным количеством другой электроники. Все гаджеты находятся в зоне риска, поэтому нужно позаботиться об их приобретении заранее. Параллельный импорт рано или поздно заканчивается, а тот, который мы сейчас получаем, не лучшего качества.
Еще одна категория — автомобили. Сейчас на рынке в основном продается «вторичка», потому что импорта недружественных брендов почти нет, а к китайцам люди еще не привыкли, да и возникают вопросы с их ремонтом.
Хорошо, что в силу сезонности снижаются цены на фрукты и овощи, и это дает возможность как-то балансировать свой бюджет, по крайней мере, ближайшие полтора-два квартала. Дальше все будет зависеть от нового урожая.
Но во всем, что касается непродовольственных товаров, есть подводные камни и мины. Поэтому, если есть возможность решить вопрос приобретения таких товаров сейчас, лучше сделать это, поскольку мы можем влететь в дефицит холодильников, телевизоров и смартфонов.
Загрузка...
